До сих пор помню ощущение липкого холода, когда владелец квартиры, которую
мы сняли, сообщил, что въехать можно через пару дней. Какие, к черту, пару
дней, если мы уже разорвали контракт с хозяевами предыдущей квартиры? «Вы можете даже вещи уже завезти, а въедете
чуть позже. Буквально через три-четыре дня. Предыдущие ребята оплатили до конца
недели», - извинялся хозяин. Я шла от него на ватных ногах. Был уже вечер. Куда теперь? Первую ночь
просидели на железнодорожном вокзале Амстердама. Утром муж позвонил одному из
своих друзей, тот взял нас на день в студенческую общагу. Можно было помыться,
отоспаться, и искать следующее место для ночлега. Оставаться в студенческой
комнате не получалось: там и так тусило
слишком много студентов. Муж кому-то звонил из телефона-автомата. Друг мужа
старался успокоить меня: «Не переживай,
Таш, сейчас вообще не холодно! И это пару дней такая хрень, потом все
будет окей.»
- Короче, пока ничего не получается,- сообщил муж, - но ребята пригласили
на house party в клуб VrisHuis America.
В середине 90-х в Амстердаме было много подпольных заведений, клубов в
складских портовых помещениях, заброшенных фабриках, на индустриальных территориях:
крутейшие места Silo и Westerngasfabriek. Все вместе мы отправились на хаус
пати. Нет, я никогда не была раньше на таких мероприятиях. Мне было очень
непривычно и жутко от происходящего. Потому что всего несколько месяцев назад я
приехала в Амстердам к своему мужу, покинула бедный, но уютный и знакомый с
рождения Киев, привычный образ жизни девочки из благополучной семьи с Печерска.
По прилету у меня было с собой триста долларов, собранных всей семьей и
уверенность, что все будет хорошо.
Если спросить меня, почему мы не сняли комнату в отеле, тут все просто: не
было денег. Не знаю, были ли в то время уже хостелы. Почему не поехали к
родителям мужа – не уверена, был ли об этом вообще разговор. Возможно, муж
решил не превращать наши проблемы в родительские.
В огромном складском здании было очень людно, душно, и шумно. Патрик - муж, говорил с какими-то парнями,
слушал группу и, казалось, не особо переживал из-за ситуации. Потом он прокричал мне в ухо, что можно пойти
с его друзьями Кеннетом и Франком к ним домой и оставаться сколько нужно. Камень
упал с души, жизнь наладилась. Правда, ненадолго.
Когда мы пришли к дому ребят, я потеряла дар речи. Это было старое большое
здание, явно нежилое, все расписанное граффити старом районе города.
-Ебать-колотить, Патрик, это что?- взвыла я громким шепотом.
-Это сквот, Таш. Пустое здание, где живут студенты в основном. Не могут
найти дешевое жилье.
Парни, Кеннет и Франк, шли уверенно, как к себе домой. Внутри было темно, но слышны голоса, кто-то
ходил, разговаривал. Нас провели в
комнату. На самом деле это была обычная гостиная со старым диваном, столом, сделанным
из ящиков и досок, обои были ободраны, висели какие-то плакаты, рисунки. В
целом это была просто очень скромно обставленная комната, она не производила
впечатление помойки. Ребята, сидевшие там, пара парней и несколько девушек были
приветливы и дружелюбны. Забавно, что окна были не выбиты, застеклены, и
занавешены самодельными шторами.
Кто-то организовал для нас спальники, принесли жареный рис, уже через пару
часов я стала отходить от шока.
Оказалось, что умельцы даже сделали в доме нелегально электричество. На
этаже была ванная комната и жуткий туалет.
Я так устала, что практически сразу уснула на спальнике, натянув капюшон
куртки на лицо. Постоянно казалось, что кто-то шуршит по углам. Было страшно,
что это крысы. Но Патрик успокоил меня, сказав, что крыс тут нет. Есть мыши. И
котики.
В этом доме мы пробыли два дня. На третий муж связался с хозяином квартиры,
и, оказалось, что мы можем въезжать.
Такой опыт мне очень пригодился в будущем. Один раз мне пришлось ночевать в
заброшенном лондонском особняке, а много лет спустя – прожить три месяца без
газа и электричества в разнесенной в пух и прах, квартире. Но это уже другие истории.
